Форум » Сказки по кругу и другие "игры" » Чайная церемония » Ответить
Чайная церемония
Кит: Вот, вспомнилось некогда популярное у нас развлечение… Типа, народ садиться в кружок и, степенно прихлебывая зеленый чай, демонстрирует причастность к высокой поэзии… ;) Первый читает строфу из любого стихотворения (можно целиком, если короткое), второй – то, что пришло в голову по ассоциации с первым, и т.д. по кругу. Получается такой как бы разговор в стихах… Чай там, в общем, не главное, так что можно попробовать и по сети. Может, чего получится! :)) А поскольку напомнил мне об этом Ipse со своим «Шестым чувством», то эту цитату и предлагаю в качестве стартовой: «Как некогда в разросшихся хвощах Ревела от сознания бессилья Тварь скользкая, почуя на плечах Еще не появившиеся крылья...»
Ответов - 140, стр:
1 2 3 4 5 6 7 All
Grey: Эх, кабы не Ipse, может и устоял бы, а так не могу... Хоть и много! ;о)))) Я не ищу пред небом оправданья, Я начинаю призрачный разбег, В священной эпилепсии комланья, Нетопырем кружусь над гладью рек! Я проницаю горы и лощины, Я наблюдаю сущности стихи, Схлестнувшиеся в танце таурги И каждый миг являющие сына... Сё время правды, суть обнажена И льется в небо полная луна И боль моя не властна надо мною, И песнь моя, над сенью вечных вод, следит за мной и дарит мне полет над опьяненной ливнями землею... Все на память, так что за точность не ручаюсь.... :(
Кит: У, блин... А у меня, оказывается, Калугин ассоциируется, в основном, с Калугиным же... :( Ну, разве что... »...Пять могучих коней мне дарил Люцифер И одно золотое с рубином кольцо, Я увидел бездонность подземных пещер И прекрасных долин молодое лицо. Принесли мне вина - струевого огня Фея гор и властительно-пурпурный гном, Я увидел, что солнце зажглось для меня, Просияв, как рубин, на кольце золотом. И я понял восторг созидаемых дней, Расцветающий гимн мирового жреца, Я смеялся порывам могучих коней И игре моего золотого кольца...» Гумилев
Вантала: Следуя за «восторгом созидаемых дней» - » Лишь занялся рассвет Творенья, тенями из Времен Тумана, мы вышли с гордым устремленьем - пройти путями великанов. мы были юными и взоры нам не тенили шоры Знанья, на солнцем залитых просторах, открытых нашему дерзанью. с тех пор кочуем мы в пустыне, и в море носит нас волна. Мы новые творим святыни, на камнях режем письмена...
Дмитрий Ружников: Под настроение вот это: Разбуди меня ночью в четыре часа И скажи, что дурная прошла полоса. И воскресный рассвет как в церковном окне Пролетит по паркету к затемненной стене. И под утлый огонь той последней зари Все, что знаешь, о будущем мне говори. Глядя в купол на роспись Его торжества, Я тебе обещаю — ты будешь жива. Нет ни жизни, ни смерти, ни меня, ни тебя, Только свечи горят в глубине октября, И архангел пикирует, как “мессершмитт”, И твой голос со мной до утра говорит. До свиданья, молись за себя, за меня, Эти стены не выстоят, нас затемня, И когда мы увидим простор Божества, Я скажу тебе слово, а ты мне слова. Е. Рейн
Кит: «Мы бродим по лунам, Мы лунами стали. Мы бродим по лунам В тоске и печали. Мы - ночи солдаты, Мы ходим по лунам, По старым, щербатым И девственно юным. Вглядитесь получше - На матовых дисках Прочтёте немые Нетленные списки. Играйте же, струны, Мы вечность не спали. Мы бродим по лунам, Мы лунами стали...» Розенбаум
Александр Филатов: О чем плачет филин? О том, что нет неба, что в пустоте только двенадцать звезд, что ли. Двенадцать звезд ходят в игру играют, что месяц мышь съела, унес его ворон. Унес ворон время за семь царств счастья, а в пустоте плачет один, как есть, филин. О чем плачет филин? Что мир мал, плачет, что на земле -- мыши, все звезды лишь -- цепи... Когда погас месяц и таяло солнце, и воздух воздушен был, как одуванчик, когда во все небо скакал конь красный и двадцать две птицы дневных смеялись... О чем плакал филин? Что весь плач птичий -- бессилье бессонниц, ни больше, ни меньше. (Виктор Соснора) Есть, кстати, и замечательная песня Жени Логвиновой на эти стихи. Мирзаян как-то все-таки не так настроение поймал... Да, еще обращение ко всем: авторов стихов сообщайте, пожалуйста.
Кит: Что касается звезд, то они всегда. То есть, если одна, то за ней другая. Только так оттуда и можно смотреть сюда; Вечером, после восьми, мигая. Небо выглядит лучше без них. Хотя Освоение космоса лучше, если С ними. Но именно не сходя С места, на голой веранде, в кресле. Как сказал, половину лица в тени Пряча, пилот одного снаряда, Жизни, видимо, нету нигде, и ни На одной из них не задержишь взгляда. Бродский.
Александр Филатов: Как киоск, продающий ушедшие в прошлое кадры, Небосвод закрывается в восемь безоблачной тьмой. Растворяется время под сводами амфитеатра - Кто остался внутри, до утра не вернется домой. Лишь пропавшие без вести тропы мерещатся всюду, Да глядят из прошедшего блики, маня в никуда, Из которого выхода нет без надежды на чудо, Путь же столь обречен, сколь сияет осколками льда. Шитых белыми нитками истин на белые флаги Поражений обмен равноценный (один на один) - Это жизнь! - не обрезать углы и не склеить зигзаги Трещин в гранях идущим по лезвиям от гильотин. И любовь, разделенная оными на половины, - Это все, что скрывает киоска безумия свод... Озарение через безумие - цель сердцевины - Достигается проще: падением через взлет. Вместо «там и потом», только «здесь и сейчас»! А иначе Время снова замкнется ошейником мертвой петли. Соскочить со спирали - и вдаль по дороге! А, значит, Безразлично, куда, и без разницы, выведет ли. На балкон горизонта взошел и взлетел на рассвете, Держит путь в неизвестность и держит за это ответ Разобравший киоск без труда под «Свистать всех на ветер!» - Я с улыбкой взираю себе уходящему вслед...
Кит: Саш, если без автора, значит - твое?
Лена: ... все люди талантливы, но не всем удается это скрывать...
Кит: …. Как хорошо, что еще осталось, Кому говорить «прости». Двадцать пять – есть возраст, как оказалось, Сомнений в правильности Себя, расчетов и масти карты. Палитра души – пастель. (Апрель, как водиться, шел за мартом, И снова принес метель…) И нужных слов, наконец, хватает, Да в горле все тот же ком. И ясно чувствуешь – время тает, Как снег за воротником. И есть ощущение середины, Баланса на стыке сфер. Но что ты сможешь оставить сыну? Долги да дурной пример… Не что, что б поздно менять маршруты – Но меньше свободных троп. И все сложней доверять кому–то Проверить надежность строп. За боль и ложь, за пустые толки, За твой запоздалый стыд… Двадцать пять – пора собирать осколки Разбитых тобой корыт. …И запах солнцем согретых вишен Пьянее, чем кровь врагов. В двадцать пять становится лучше слышен Презрительный смех богов. И вот он - камень на три дороги… Имеет ли смысл – идти? Двадцать пять – есть возраст (смеются боги!), Сомнений в правильности….
Олег: Кит, это твое? Внушаить....
Лена: Воистину респект! и с наступающим!
Кит: Лена пишет: цитата с наступающим! И тебя! :)
Кит: Да... Спасибо, Олег! :))) С Новым Годом! :)
Dajana: И, словно, парусник лёгкий, вопреки волнам, Метался корабль твой поперёк морей; Остановись, подумай - впереди зима, И льдины северные размечут осколки твои До самых дальних морей...
Marstem: Мне, пожалуйста, крепкий и без ничего.. Ты брось её, до фильтра докурена она. Доколе тебе горечь хранить на кромке рта, смакуя безустанно? Бензин остался в баке - резина пусть горит, а зеркало обзора пройдённого пути - в окно, и пусть летит вослед за сигаретой. А память... А что - память? Лишь песенный сюжет. Но - песни, где же песни? А песен нет - есть Песнь. За лобовым стеклом во свете фар несётся
Кит: Жизнь - мираж. Тем не менее - радостным будь. В страсти и в опьянении - радостным будь. Ты мгновение жил - и тебя уже нету. Но хотя бы мгновение - радостным будь! Хайям.
Nadine: Молодца, Кит! Хайям рулит! Это точно! ...Пей, луноликая! Как часто будет месяц всходить на небосвод уже не видя нас! и вот: ...Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один чем вместе с кем попало! (Кстати, к соседней ветке относится по поводу того, что из жизни слова не выкинешь... Смотря чего хочешь достичь.) Кто знает, переводы рубаи есть разные? Интересно сравнить
Кит: Луноликая! Чашу вина и греха Пей сегодня - на завтра надежда плоха. Завтра, глядя на землю, луна молодая Не отыщет ни славы моей, ни стиха. Пер. Г. Плисецкого. Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало, Два важных правила запомни для начала: Ты лучше голодай, чем что попало есть, И лучше будь один, чем вместе с кем попало. Пер.О. Румера
Олег: На исходе века взял да ниспроверг Злого человека добрый человек Из гранатомета- ШЛЕП! Его, козла... Стало быть добро- то посильнее зла! Е.Лукин.
Кит: Когда над землей обильною Встала заря кровавая, Мечи обнажили сильные, К Богу воззвали слабые. Треснула песнь проклятьями, Эхо носили вОроны, Сильные стали братьями, Слабые стали в сторону. Древнее Зло без памяти, Чрево земли карябая, Сильных валило ратями, Их поднимали слабые. Холодом – тьма могильная, Ужас – болотной жабою. Криком кричали сильные, К Богу взывали слабые. Кровью земля напОена – В цвет по весне ударится. Солнце восходит новое, Зло отступает, пятится… Когда над землей обильною Встанет заря кровавая, К Богу взывают сильные, Мечи обнажают слабые...
Nadine: Спасибо, Кит! Очень понравилось! Своего рода Идиотский марш, часть вторая - былинная... Как этого нехватает!
Олег: Да. Еще раз внушаить.
Кит: Надин, Олег, лана вам уже ... Отвечайте лучче! Стихами...
Nadine: Не... Я зарыла свое перо (как топор войны :))) Но зарекаться не буду - если пойдет что-нибудь путевое, то оно конечно
Grey: Добро и зло! О чем вы, господа??? Ну, право же, судить - нескромно! К то му же, всех и навсегда Рассудит атомная бомба! Под желтым, блин, блином луны Узрим идиллию баланса! Но чу!!! Вот вой бензопилы В руках у Кузикова Макса! (Олег, извини, не мог не простебацца! :о))))))... )
Кит: Дык, Надин, можно же не свои! По восточной традиции как раз не свои и нужно! Это мы тут... отвлеклися...
Кит: Ты при всех на меня накликаешь позор: Я безбожник, я пьяница, чуть ли не вор! Я готов согласиться с твоими словами, Но достоин ли ты выносить приговор? Хайм, однако, снова.
Ktyf: Ну, раз уж пошла такая пьянка. Вот и мое одно из любимых: Грозен мой век, ранен мой мир, время в пружину сжато, Время побед, блеска и игр длиться не может вечно. Но не беда – мне никогда не было слишком жалко, Что расставанием завершится очередная встреча. Ведь очень точно и без прикрас написала одна из нас, Что раз голос, поэт, тебе дан – остальное взято! Жалкий удел – выть на луну – не для людей, не гордо Верхний предел – камнем ко дну, путь к пониманью сути. И если жизнь скажет – держись, завтра возьму за горло Пусть через силу, но улыбнусь, а завтра будь, что будет.. Ведь, если жизнь, превращаясь в ад, перекрывает пути назад, Всех, кто от рождения крылат, принимает небо! А будет нам бой, будет нам пир, даже прощенье будет, А до забвения далеко – что-то мы все ж сумели. Время побед, блеска и игр скоро ль опять наступит, Раз завершить не спешат другие то, что мы не успели? Но в отчаянии прока нет, и, во тьме зажигая свет, страху и безысходности в ответ звенят мои песни! Может быть, это и не про нас, но как же точно, без лишних фраз – Если голос, тебе, поэт дан – остальное взято! Л.Бартева
Лена: Если непонятно - Ktyf - это Лена...
Олег: То есть Л.Бартева - это Лена? Чудны дела твои, господи...
Nadine: Балда! Лена просто стих Л.Бартевой заслала, а подписалась неправильно - поторопилась... Верно трактую, Лена?
Олег: Че ж сразу- балда? Я так эту фамилию первый раз слышу...
Nadine: Просто если не подписываются, то своё - вроде так договаривались? А на «балду» не обижайся, Хоттабыча вспомни
Мерлин: На зло отвечу я добром - Пускай боятся! Как в фильме диком и лихом - Серпом по :йцам. Добро мое ты не суди, Что, слишком смелый? Ах, я не прав? Ну, поглядим! Кузнец - за дело!!
Nadine: Ко мне ворвался ты как ураган, Господь! И опрокинул мне с вином стакан, Господь... Я - пьянствую, а ты творишь бесчинства... Гром разрази меня, коль ты не пьян, Господь! Хайям снова (на память).
Marstem: Послушная вертушка их весов потянет одеяло на себя - Прокруст повержен, где ему тягаться... Престольная столица во цветах, престолБная темница во крестах и в тесноте (а что - обида?), проносятся таблички «зло», «добро», снежинками искрясь в рекламном свете, снежинками ложась на мёртвое лицо и тая... P.S. Nadine пишет: цитатаСпасибо, Кит! Очень понравилось! Своего рода Идиотский марш, часть вторая - былинная... Как этого нехватает! Не-е, «Идиотский марш» таки обошёлся без этих добра и зла D
Nadine: Это просто другой марш :) И потом это лишь моё мнение. И оно остается неизменным :)
Marstem: «Ы» называется.. D или иначе: *Божественный ответ* Сколько ж вас здесь, потерявшихся душ!.. Сколько вас здесь – поглощённых собою, Слышащих вечно один только туш, Дышащих неисполнимой мечтою? Сколько ж теней за туманным стеклом, Слепо бредущих, глотающих слёзы! Снова на завтрак глотать в горле ком, Снова одни лишь шипы взрастят розы… Хочется бросить всё, лечь полежать? Великодушно махнуть жизни ручкой? Хочется снова на всех зарычать! Хочется всем вам устроить здесь взбучку! Что с вами делать? – Кем сможете стать Вы, погружённые в саможаленье? Вы не даёте, хотите лишь брать. Выбор ваш сделан, и он – пораженье
Grey: Нда... А мы таки съехали на «добро-зло», как я не пытался застебать эту тему!!! :о))) Развели тут, понимаешь, единство и борьбу противоположностей... ;о))) Я как-то мысль одну, не помню где, встречал, Теперь она грызет сознание моё! В войне извечной двух начал За тем победа, у кого ружье!
Лена: Nadine пишет: цитатаЛена просто стих Л.Бартевой заслала, а подписалась неправильно - поторопилась... Верно трактую, Лена? Ktyf - это Лена. А Л.Бартева - это Лариса Бартева. Все очень просто..
Александр Филатов: На Рождество тут слушали детскую сказку. Там победа оставалась за тем, у кого остается последнее слово... Ладно, нате контрастом нечто совсем неопределенное: :) Амальгама желаний, забытых в утекшей воде Рек, менявших не русло, но судьбы однажды входящих. Голоса подставных Санта-Клаусов, в чьей бороде Еле виден намёк на песочность курантов молчащих... Не резон рассуждать о любви, если мысли стучат Топором из вольфрама по сучьям былых незабудок. Упрости нас, Линней. Объясни наши свойства, сэр Чарльз. Может быть, в зеркалах отразился не весь наш рассудок. На зелёном сукне - тень кого-то без трубки, в очках. Он однажды решит, что довольно. Он молвит - не Бах, Но Штокхаузен с Кейджем продолжат сюиту иллюзий. Акварель есть дуэль растворителя с цветом. В песках Ультраплоских пустынь меньше шансов очнуться не в лузе. Разве мы - не полярники, с нашей-то тягой к теплу? Уплатив по счетам прошлых жизней, запустим юлу. Может быть, опрокинется. Может, и нет. Бог не в курсе. (Владимир Медведев)
Александр Филатов: И сходу к вопросу об опрокидывании - тот же автор. Наука просит жертв. Эксперимент: кот брошен с высоты настольной лампы. Придав хвосту вращательный момент, он падает на все четыре лапы. Волнение не в силах побороть, бежит к буфету труженик науки, роняет недокусанный ломоть и портит маслом импортные брюки. Но, позабыв, что завтрак был таков, учёный горд: век не напрасно прожит! Открыт Закон Падения Котов! Теперь один вопрос его тревожит: как полетит лабораторный кот, когда к спине привязан бутерброд?
Шишел: Саша, простите за нескромный вопрос. А что в рюкзаке-то??
Grey: У-у-у-у-у-у-у... Саша, а у тебя есть обыкновение приземляцца всегда на конечности??? ;о))))))))
Олег: У саши Филатова в рюкзаке Почти ничего, так как он аскет Лишь самые лучшие книги, блин да восемь штанов всевозможных длин.
Кит: «Оборотень, оборотень, серая шерстка! Почему ты начал сторониться людей?» «Люди мягко стелят, только спать жестко. Завиляй хвостом – тут и быть беде». «Оборотень, оборотень, ведь не все – волки! Есть гостеприимные в деревне дворы…» «Может быть и есть, но искать их долго, Да и там с испугу – за топоры.» «Оборотень, оборотень, мягкая шубка! Как же ты зимой, когда снег и лед?» «Я не пропаду, покуда есть зубы. А и пропаду – никто не вздохнет.» «Оборотень, оборотень, а если охотник Выследит тебя, занося копье?..» «Я без всякой жалости порву ему глотку, И пускай ликует над ним воронье». «Оборотень, оборотень, лесной спаситель! Сгинул в темной чаще мой лиходей. Что ж ты заступился – или не видел, Что и я сама из рода людей? Оборотень, оборотень, дай ушки поглажу! Не противна женская тебе рука?.. Как я посмотрю, не больно ты страшен. Ляг к огню, я свежего налью молока. Оставайся здесь и живи…» … А серая Шкура потихоньку сползает с плеча. Вот и нету больше лютого зверя… «Как же мне теперь тебя величать?..» М. Семенова
Nadine: Удивленья достойны поступки творца! Переполнены горечью наши сердца: Мы уходим из этого мира, не зная Ни начала, ни смысла его, ни конца... Омар Хайям Переводчик: Г.Плисецкий
Кит: Ты весь мир обежал. Все, что ты увидал, есть ничто. Все, что видел кругом, все, что слышал кругом, есть ничто. Ты весь мир обошел - что ж ты в мире нашел? О, ничто. Ты вошел в свой покой, в домик маленький твой, он - ничто. Он же, пер. К. Бальмонта. Надин, а кто еще из поэтов тебе нравится?
Александр Филатов: Падая в пропасть (конец, похоже), Я в мир иной ухожу. - Спрошу там (Если смогу), отчего же все же Рюкзак не является парашютом. В рюкзаке, видимо, боттл воды, пара шоколадок, изюм, орехи, колбаса, ветровка и карта местности - это с маршрута Шумак - пер. 3 капитанов - пик Пильмана - пер. Университетский - Шумак, который мы с Антоном Сафиным сделали прошлым летом. Фотки - на http://homepages.irk.ru/a...tonys/photos/shumak02.htm, а отчет - на http://homepages.irk.ru/antonys/tour/hobbit.htm
Кит: В этот мир ничего не приходит извне. Сами, глядя на мир, мы его создаем. Этот мир уместился в тебе и во мне, И в него ничего не приходит извне. Дубель 2: В этот мир ничего не приходит извне. Сами, глядя на мир, мы его создаем. Этот мир уместился в тебе и во мне. День за днем в себе сами, представьте, живем!
Александр Филатов: Ничего, ничего, вдруг: - Шарах!!! Мигом выхожу из себя - и начинается: - Не в себе ты, что ли? - чирикают девушки, будто не понимают, что мне от этого не по себе. - А всё потому, что ты сам по себе, - злорадствуют приятели, - вот и получай! - Сорок лет всё ищешь себя, - пилят родители, - и еще удивляешься, что сам не свой! - Странно, - думаю, - шарахнуло меня, а вне себя - кто попало! - и смех меня разбирает. - Ничего себе! - говорю, - вроде бы раньше такого за собой не замечал, - и плакать хочется. - Ну, и как ты себя находишь? - спрашиваю, - ага, растерялся! - а ответить-то и нечего. - Непорядок, - решаю, - и впрямь от себя не уйти! - и ухожу в себя. Хорошо там, внутри, спокойно - так бы и жил... Но тут опять: - Шарах!!! Медленно-медленно, медленно-медленно прихожу в себя. Отряхиваюсь. Оглядываюсь: а что было-то? (Владимир Ланцберг)
Ольга Афраймович: Несу околесицу. Тяжелая - пять кило. На толкучке перехватил со скидкой 20%. Спотыкаюсь, чертыхаюсь, сплевываю через левое плечо. Спину ломит, руки отваливаются, второе дыхание закончилось с полчаса назад. Бросить жалко. - Эй, чудак! - кричат мне. - Чего ты с ней таскаешься? Околесицу теперь немодно нести. Все давно на ахинею перешли. Что ж, ахинею - так ахинею. Нести ее легче легкого. Только вот парусность большая, - заносит частенько. Ветер дунет - в поворот не впишешься. Морока одна. Или две... Я не помню. Алексей Дудин (один из организаторов фестиваля «ТОПОС»)
Ольга Афраймович: Мюнхгаузен сидит на подоконнике Пизанской башни, сочиняет небылицы и ждет, пока на него свалится пятое по счету яблоко. Четыре он уже отдал Ньютону – тот обещал назавтра сделать яблочный пирог. Этажом выше Галилей, чертыхаясь, роняет очередное яблоко. Ни одно из предыдущих земли не достигло. Опыт - под угрозой срыва. Яблоки кончаются... *** Лето. Под раскидистым деревом лежит Ньютон. Делает вид, что спит, - вводит яблоню в заблуждение. Но мудрое дерево не проведешь! И сверху на голову Сэра Исаака падают то груши, то бананы (между прочим, твой любимый сорт), то кокосовые орехи. Голова вся в шишках и синяках. Второго закона все нет и нет. Жизнь не удалась... Он же
Nadine: Очень нравится, но вообще-то это надо слышать :) Татьяна Пучко ПЕСНЯ ПЬЯНОГО СЕЛЬСКОГО ПОДРОСТКА Не могу спасибо сказать судьбе я, Не могу сказать, чтобы мне везло. На тебя глаза я поднять робею, Но зато горланю на все село. Я же не случайно тебя встречаю. Кабы ты могла это уловить, Ведь не могу поведать своей печали, Не могу сказать о своей любви. Я было собрался тебе признаться, Воздуху набрал, да разинул рот - А люди на меня показали пальцем: Нос, мол, не дорос - а туда же прет. Да, может, я и мал - да зато не дурень. Может быть, и пьян - да не навсегда. А в будущем году я куплю ходули, Может, и заметишь меня тогда.
Nadine: Кит пишет: цитатаНадин, а кто еще из поэтов тебе нравится? :) Мне нравятся не поэты. То есть не все приемлю. Очень выборочно. Вообще считаю, что у каждого есть что прочитать. Хотя бы одно произведение. Хотя бы раз в жизни на человека находит, и он пишет от души, творит, и это можно услышать. Например, иногда даже заметно, как в попсовой песне вокруг одного значащего четверостишья накручено все остальное... :)
Grey: А он ушел... И дождик шел... В грязи следы - Лишь горсть воды! Лишь ветер выл, Да посох бил... Да в небе плыл Дым от кадил! Блин, народ, записывайте, я ж не сохраняю!!! :о))))
Лена: Душа металась в застенках разума, в стены билась, искала выход, Но все, что было тобою сказано – внесено сразу в черный список. Не верю, выпусти, нет обмана здесь только истина, только искренне Это знак и небес благая весть и я сумею начать все сызнова! Когда-то грязью до дна измазана, искалечена и распята – Душа искала защиты разума, признавая, что виновата. Не в том, что грустные песни пела и о грехах рассуждала мало, А в том, что крылья надеть посмела, когда уже не имела права! А разум холоден и расчетлив и нет ему никакого дела – Душа возвысится ли, умрет ли, в его владенья войдя несмело.. О, знать бы ей, что она теряет, остановиться на полдороге, Но что нас ждет впереди, не знают не только люди, но даже боги. Сначала – да, сила отводила беду и оберегала душу От зла, от чувств, а еще учила словам не верить и клятв не слушать! Защищена и надежно скрыта, и впрямь добраться с тех пор немыслимо До нее за стальными плитами – ни искать, ни взывать нет смысла. Но ей все слышно – и крик, и шепот и отозваться порой готова, Но властным взглядом правитель опытный говорить запрещает снова. И долго молча душа смирялась, да только разум всесильным не был, Однажды песня – какая малость – как гром небесный встряхнула небо! И было в песне той столько силы и так звала она, так звенела, Что, позабыв о своем бессильи, задохнулась душа от гнева И замерла в лабиринтах разума, объяснений его не слушая – Если к счастью мне путь заказан, вернусь я к Богу, там будет лучше, Чем быть настоль от тебя зависимой, прочь назад, ничего не требуя! Не защита ты, плен немыслимый, не мешай, возвращаюсь в небо я! И летела, опять летела, и так легко дышалось ей в этот час, А навстречу дыханье белое шло из песни, чему-то радуясь… Л.Бартева Грэй, на диске, который я тебе презентовала, есть это все... в музыкальном варианте..
Grey: О! Клева, послушаю!!! :о))) Тока «записывайте» - эт я про себя!!! :о))) Гы... ;о)))))
Кит: Слова мертвы. Моя душа мертва. Я сон, я брег арктического моря. И тело, смертно жаждущее рва, Скрутило в узел судорогой горя. Но там, на дне, у ключевых глубин, Я ощущаю слабое биенье, Сквозь сон мне тускло грезится рожденье Иных, пока неведомых вершин. Я жду сквозь боль, так исступленно жду, Когда рассвет предел положит льду, Когда мой дух вернется из скитанья... До тканей сердца мглою поражен - Я полон исполнением времен, Я не ищу пред Небом оправданья. Калугин, однако, снова... ЗЫ: Грей, не боись, тебя не надо записывать... Ты незабываем...
Grey: Причем, надо обратить внимание, в «Нигредо» этого сонета нет! :о))) Это ж надо выло закопацца - найти все! :о))))
Кит: Можно особенно и не закапывацца... У «праведников» на сайте выложен «Венок Сонетов» целиком и другое разное тоже... ЗЫ: Нравицца он мне потому что... ЗЗЫ: Он - это Калугин. Не сайт.
Кит:
Ольга Афраймович: Возвращение к желтому Вот жёлтый – он был моим солнцем, Я буквы на нём рисовал угольком солипсизма, Он был моим траурным фоном, Для черного соло – Единственный бизнес психа. Теперь его нет... Последнее пятнышко... Я долго берёг, чтобы розовой пяточкой К нему прикоснулся мой сын запоздавший... Теперь я на нём написал иероглиф, Подаренный богом чужим... И мне паучок инородный Дороже и ближе и даже Понятнее с каждым днём... Я нежен и не одинок – В труде моём первая роскошь. Снежинка чёрного снега И неба ночного росток... Я годы копил эту нежность! Я ждал тебя, крошка! Отмою по кругу столетнюю сажу – Казармы и казематы И прочую тень-дребедень, Которая превратила Мой жёлтый – в подобие ринга... Отмою, чтоб не прикасались, Чтоб не затемнили зеваки Хоть краешек этого нимба. Сумею портретами брезговать Плебеев и богачей... На лбу напишу чернилами – «Я бездарь, я без дому, бестолочь!» – Чтоб было им очевидней, Что я – абсолютно ничей. Подобно тому, как раньше – Я с ними играл и дурачился Я в маску печали одену лицо посветлевшее Начну спотыкаться и падать Как будто от тяжести, И рубищем мышцы прикрою... На доброе слово оскалюсь И грубо отвечу: «Пошёл ты!» И нашу огромную тайну Начну рисовать потихоньку... Я ждал тебя, чёрное пятнышко... Я ждал тебя, жёлтый! Игорь Салчак
Grey: Почему-то анекдот вспомнился!!! :о)))) Приходит на беседу к духовнику девушка -- духовное чадо (длинная от пояса до пят юбка, скромная блуза и платок закрывающий всё и вся). Обращается, опустив очи долу, к батюшке: - Батюшкa! выскажите свою концептуальную оценку по поводу последней монографии протоиерея Иоанна Мейендорфа, посвящённой варлаамитско-паламитской полемике и написанной в эпоху окормления им русской диаспоры в Париже? Батюшка: ЗАМУЖ, ДУРА!!! СРОЧНО ЗАМУЖ !!! :о))))))))))))))))))))
Кит: И давно тебе... такие анекдоты вспоминаются?
Лена: Grey пишет: цитатаТока «записывайте» - эт я про себя!!! :о))) Гы... ;о))))) А все так и поняли... ;)) Я те просто намекаю, что я диск-то записывала не для того, чтоб ты его в сумке таскал ;)))
Grey: Кит, не злись!!! :о))) Я ж любя!!! :о)))) Просто и правда первая ассоциация!!! :о))) На самом деле, не от хорошей жизни начинаешь ценить таких авторов! :о)
Grey: О! Диск! Достался ты мне не спроста... Воткну тебя поглубже в CD-ROM! Но тема этого поста Наверно, все же о другом!!! Или я не прав???? ;о)))))))))))))))))))))))))))))))
Grey: Тока вот чур про компы стихов не надо! :о) Их, блин, и так хоть отбавляй!!! :о))))
Мерлин: Grey пишет: цитатастихов не надо ДОС, черной пеленой экран заполнил чистый ДОС... (с) :)
Grey: «мышь, потеряла форму, стала вдруг квадратной мышь...» (с) - Ох, ща я от Метамышки получу!!! :о) А где она, кстати??? ;о))) Я собственно к чему??? Давайте к теме вернемся??? Или всё??? Исчерпались??? ;о)))
Мерлин: Grey пишет: цитатаДавайте к теме вернемся А, может, ассоциации компьютерные?
Кит: Мдя... Отвлеклися... Надо чего-нибудь новенькое и жизнеутверждающее... Ну вот, например... Тот усердствует слишком, кричит: «Это - я!» В кошельке золотишком бренчит: «Это - я!» Но едва лишь успеет наладить делишки - Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это - я!» Хайям, конечно, кому ж еще...
Marstem: «Когда вы думаете о себе хорошо - это эгоизм. Когда вы думаете о себе плохо, вы опять-таки думаете о себе, вам что, больше не о чем думать?» (c) Сурат
Александр Филатов: У птицы не было дома у птицы не было крыши у птицы не было имени птица летала выше, выше. у птицы не было дома у птицы не было крыши у птицы не было имени птицы летала выше, выше. Однажды она упала длинные-длинные ночи черное-черное горе серебряный колокольчик. Однажды она упала где я проходил мимо я взял ее в свои руки я дал птице имя. Жаворонок... Теперь у меня есть птица кричу я себе осторожно чтобы никто не услышал я ждал тебя желтый Теперь у меня есть птица кричал я себе осторожно чтобы никто не услышал я ждал тебя желтый Я буду твоим домом я стану твоей крышей я тоже был ранен желтый клетку построил, вышел. Та птица взлетела утром тонкие руки крылья серебряный колокольчик у птицы осталось имя. Жаворонок... (Николай Якимов)
Grey: «Если б мне на самом деле птичьи два крыла И за стаей полететь бы, что с собой звала... Только мой удел - жить среди людей И с тоской на птиц глядеть!» Вспомнилось, млин, почему-то! :о)))))
Кит: И снова вернулись к крыльям... Тенденция, однако!
Метамышь: Grey пишет: цитата«мышь, потеряла форму, стала вдруг квадратной мышь...» (с) - Ох, ща я от Метамышки получу!!! :о) А где она, кстати??? ;о))) да я порой и правда становлюсь слегка квадратной - в районе головы когда пересижу за компом)))) а я собственно тут))))) только редко пишусь))))
Метамышь: по теме крыльев.... где твои крылья, которые нравились мне? (С) наутилус или это кто-то уже говорил до меня?
Grey: Определенно кто-то говорил... Помоему даже Бутусов!!! Гы.... ;о))))))))))
Ipse: Аватаркой навеяло. Сопливое несколько, но мне все равно очень нравится. *** Я маленький, испуганный зверек, который хочет спрятаться в ладони, чтоб гнусный кот его не уволок... В моей норе среди настурций и бегоний мне слишком холодно и слишком одиноко, хоть и весьма красиво - даже очень !- и я стою у Вашего порога... Возьмите на руки! А впрочем просящий милости достоин осужденья, но нищим духом хочется тепла, любви и ласки... Только на мгновенье возьмите на руки... Я не желаю зла ни Вам, ни дому Вашему... Поверьте, что утром я вернусь в свои цветы; лишь пустота намного хуже смерти, лишь одиночество страшнее пустоты... Н.Свиридов
Кит: У, прелесть какая! Ipse, абсолютно здоровский стих!
Marstem: Смешно и нелепо, и хочется петь, И хочется плакать, и хочется быть, И хочется каждое дело успеть, И хочется с неба Арктура добыть, И хочется стать для себя - very best, Безумствовать, рвать на кусочки слова, Спуститься в Байкал, покорить Эверест, Смеяться как небо, расти как трава! Скажи мне, откуда весь этот запал, Что тело моё выжигает дотла? Наверное, с облака ангел упал, А я мимо шла и его подняла, И в душу впустила, сложила костёр Из мыслей - замёрзнуть ему не даю. А он свои крылья внутри распростёр, И вот они рвутся сквозь кожу мою. Мне больно и сладко, нелепо, смешно, И хочется мчаться куда-нибудь ввысь! Мы с ангелом пьём молодое вино И, глядя на небо, болтаем за жизнь... (c) Zella
Метамышь: Marstem пишет: цитата и хочется быть, бытьт собой... а для этого себя надо найти На летних листьях ты читаешь осень ты читаешь на лицах правду уходишь первым, чтоб никто не бросил тебе отказ, словно в воду - палку ты вздыхаешь о вчерашней радости ты грустишь о несбывшемся будущем ты боишься завтрашней слабости и надеешься - а вдруг передумаешь? ты прячешь дома свое одиночество смеешься там, где казалось - плакать бы ты разбиваешь об пол пророчество и ранишь сердце свое осколками в пустых конвертах получаешь ветер и пишешь письма между строк кириллицы живешь как будто за всех в ответе и пропускаешь боль между пальцами ты где-то ходишь один потерянный в себе самом от себя запрятанный ты хочешь вырасти словно дерево руками в небо, на солнце пятнами ты ищешь где-то кого-то странного его однажды ты видел в зеркале писать историю нужно заново ведь жизнь начнешь опять с понедельника ты вновь играешь в карманах мыслями стоишь у двери своей в молчании а мой корабль уже у пристани он ждет тебя, и ты - в ожидании всегда один, сам с собою за руку ты не проси у мира прощения лишь улыбнись и всходи на палубу ведь это я - твое отражение
Marstem: Однако это стихотворение пробудило моего параноика.. хм.. Метамышь пишет: цитатабытьт собой... а для этого себя надо найти конечно.. А найдя - не потерять. И продолжать искать ещё дальше.. Ну да ладно. Можно мне ещё чашечку крепкого?.. Пушистые хлопья устало Спускаются мне на ладонь, А с ними и тьмы покрывало Творит во всех окнах огонь. За окнами - яркие ёлки, Там праздник, там много людей. Под окнами - с ёлок иголки Отбросами чуждых идей. Наевшись уже до отвала Из радости каши чужой, Но чувствуя - этого мало, Спешу я убраться домой. Не встретит никто у порога, Но всё же я ёлку зажгу, Стоит ещё с прошлого года Она среди пыли в углу. Подвину к ней маленький столик И зеркала мутный кусок Поставлю с бутылкою подле. И сделает стрелка виток. Тогда со своим отраженьем Пить водку начну до утра, Отпраздную с ним пораженье - Когда я узнал имена
Метамышь: Marstem пишет: цитатаТогда со своим отраженьем Пить водку начну до утра, «я научился пить один... мне лучше друга не найти..» (С) - не помню, чье, а может даже, кое-что напутала...
Grey: Marstem пишет: цитатаТогда со своим отраженьем Пить водку начну до утра, Хм... Вы меня, конечно, простите, но ассоциация на такое у меня ну очень весело навернулась!!! :о)))) Из окон свет, На крышах снег, На кресле плед, В стакане чай... Мне 20 лет, А счастья нет... Возьму чикет, Прости-прощай... (с) Sandello Гы.... ;о))))) Я тут вам не шибко сыронизировал!!! :о)))))
Метамышь: Grey пишет: цитатаИз окон свет, На крышах снег, На кресле плед, В стакане чай... Мне 20 лет, А счастья нет... ну... вот еще на это ассоциация... из творчества Виктора Робертовича... Я смотрю в календарь, я знаю что скоро зима Hаша улица на глазах меняет цвета За решеткой желтой листвы я вижу птиц Моя двадцатая осень сводит меня с ума Я люблю этот город, но зима здесь слишком длинна Я люблю этот город, но зима здесь слишком темна Я люблю этот город, но так страшно здесь быть одному И за красивыми узорами льда мертва чистота окна
Grey: Метамышь пишет: цитатаЯ люблю этот город, но зима здесь слишком длинна Я люблю этот город, но зима здесь слишком темна Я люблю этот город, но так страшно здесь быть одному И за красивыми узорами льда мертва чистота окна И это ты мне такие ассоциации выдаешь???? ;о))) Обрати внимание, де я живу!!! :о))))))))
Метамышь: мур-мурманск? да? ну... а разве не так???
Grey: Так!!! Тока Виктор Робертович, живя в Питере и жалуясь, даж представить себе не мог, о чем поет и как точно!!! :о))))))
Кит: Кто б ни был ты, оставь свой дом, свою Родную комнату, свой сад, цветы. Смотри, твой дом построен на краю, Кто б ни был ты. Твои глаза, уставшие от стен, Неспешно поднимают взгляд, и в нем Беззвучно дерево растет, и тень Его хранит зеркальный водоем. Ты создал мир. Он твой. И он велик. И он как стебель, погруженный в воду. И ты постигнешь смысл его и в миг Прозрения отпустишь на свободу. Рильке.
Marstem: а на это - почему-то «Одинокий странник» Руслана Бажина.. есть на сайте, но всё равно: Зашей свое лето как листовку в подклад телаги, Холодного мира подпиши въездные бумаги, Тебе поставит визу чиновник с глазами рыбы: Мы все давно бы ушли в герои, когда могли бы. А дни как составы грохочут, в которых свинец и стронций, И в лед превращает остатки неба больное солнце. Твою дорогу прочертит иней по старой карте, Но вновь предатель-мотор заглохнет на вечном старте. А ты улыбнешься и хлопнешь дверью, печальный странник - Тебе всегда везло на обломы и расстоянья, В упор понимающие глаза при случайной встрече И на исчезающий, как слеза, колыбельный вечер. А там, на твоей далекой планете, легко и нежно Качает ветки нездешних сосен твоя надежда. Не обольщайся, ты никогда не узнаешь номер, Набрав который, ты будешь дома, а скажут - помер. Считать гроши и патроны снова приходит время. На посошок! Еще один взгляд - и ногу в стремя, А за горизонтом твои следы лабиринтом странным, Как фотобумага, хранят без тебя скучавшие страны. Постой на мосту, одинокий странник, Смотри, как льдины уходят в лето, И певчий дрозд разрезает воздух, Как пуля последнего пистолета, Смотри, как браво полки шагают На смерть, плетущуюся в обозе, А Пьер Менар улыбается тихо, Уже написав свой «Роман о Розе».
Ольга Афраймович: Великолепие горит жемчужиною растворенной в бутыли темной, засмоленной. Но в глубине земных обид она как вал заговорит, как древний понт непокоренный. Ты хочешь, смертная тоска, вставать, как молы из тумана, чтобы себя издалека обнять руками океана. Серебряною веткой Брана и вещим криком тростника смущая слух, века, века ты изучаешь невозбранно: как сладко ноющая рана, жизнь на прощанье широка. Мне нравится Тристан, когда он прыгает из башни в море: поступок этот - как звезда. Мы только так избегнем горя, отвагой чище, чем вода. Мне нравится глубоких ран кровь, украшающая ласку, - что делать? я люблю развязку, в которой слышен океан, люблю ее любую маску. Плыви, как раненый Тристан, перебирая струны ожиданья, играя небесам, где бродит ураган, игру свободного страданья. И малая тоска героя в тоске великой океана - как деревушка под горою, как дом, где спать ложатся рано, а за окном гудит метель. Метель глядит, как бледный зверь, в тысячеокие ресницы, как люди спят, а мастерицы прядут всеобщую кудель, и про колхидское руно жужжит судьбы веретено. - Его не будет. - Все равно. Ольга Седакова
Marstem: Что шербет мне, что халва В клетке позолоченной? Я, по сути, не жива. Грусть изгрызла дочерна. За окном моим фонарь Бешено качается. В этот сумрачный январь Взять бы да отчаяться, Но в кольце бетонных стен И сама я жёсткая. Натяни мне струны вен Да сыграй Чайковского. Спляшем джигу на костях Наших прародителей. Я в гостях и ты в гостях На пиру властителей. Я - под розовым вином И с петрушкой в уши мне. Ты посыпан имбирём И обложен грушами. Не сдадимся, убежим По лесам нехоженым! ...Но в спине торчат ножи, Грусть отгрызла ноженьки. (c) Zella
Ольга Афраймович: ДАВИД ПОЕТ САУЛУ Да, мой господин, и душа для души - не врач и не умная стража. (Ты слышишь, как струны мои хороши?) Не мать, не сестра, а селенье в глуши и долгая зимняя пряжа. Холодное время, не видно огней, темно и утешиться нечем. Душа твоя плачет о множестве дней, о тайне своей к о шуме морей. Есть многие лучше, но пусть за моей она проведет этот вечер. И что человек, что его берегут? - гнездо разоренья и стона. Зачем его птицы небесные вьют? Я видел, как прут заплетается в прут- И знаешь ли, царь, не лекарство, а труд - душа для души, и протянется тут, как мужи воюют, как жены прядут руно из времен Гедеона. Какая печаль, о, какая печаль, какое обилье печали! Ты видишь мою безответную даль, где я, как убитый, лежу, и едва ль кто знает меня и кому-нибудь жаль, что я променяю себя на печаль, что я умираю вначале, И как я люблю эту гибель мою, болезнь моего песнопенья! Как пленник, захваченный в быстром бою, считает в ему неизвестном краю знакомьте звезды - так я узнаю картину созвездия, гибель мою, чье имя - как благословенье. Ты знаешь, мы смерти хотим, господин, мы все. И верней, чем другие, я слышу: невидим и непобедим сей внутренний ветер. Мы все отдадим за эту равнину, куда ни один еще не дошел - и, дожив до седин, мы просим о ней, как грудные. Ты видел, как это бывает, когда ребенок, еще бессловесный, поднимется ночью - и смотрит туда, куда не глядят, не уйдя без следа, шатаясь и плача. Какая звезда его вызывает? какая дуда каких заклинателей? - Вечное да такого пространства, что, царь мой, тогда уже ничего - ни стыда, ни суда, ни милости даже: оттуда сюда мы вынесли все, и вошли. И вода несет, и внушает, и знает, куда... Ни тайны, ни птицы небесной. Ольга Седакова
Grey: PILATE’S DREAM I dreamed I met a Galilean A most amazing man He had that look you very rarely find The haunting hunted kind I asked him to say what had happened How it all began I asked again - he never said a word As if he hadn’t heard And next the room was full of wild and angry men They seemed to hate this man - They fell on him and then They disappeared again Then I saw thousand of millions Crying for this man And then I heard them mentioning my name And leaving me the blame (с) JCSS by TIM RICE
Grey: Хм... Ну и на всякий случай перевод ;о))))) Сон Пилата Во сне меня Галилеянин Нежданно посетил. Подобное лицо бы мог иметь Ловец, попавший в сеть. Спросил я его, что случилось, Как всё началось; Опять спросил - он слова не сказал, Как будто не слыхал. Тотчас - зал полон был разгневанных людей. Видать, он враг им был; с ног сбитый, он упал, И люд покинул зал. Тысячи миллионов после Плакали над ним, И всяк язык упоминал меня, Невесть за что кляня. (с) Эквиритмический перевод В.Птицына
Ольга Афраймович: Все снежком январским припорошено, Стали ночи долгие лютей... Только потому, что так положено, Я прошу прощенья у людей. Воробьи попрятались в скворешники, Улетели за море скворцы... Грешного меня - простите, грешники, Подлого - простите, подлецы! Вот горит звезда моя субботняя, Равнодушна к лести и к хуле... Я надену чистое исподнее, Семь свечей расставлю на столе. Расшумятся к ночи дурни-лабухи - Ветра и поземки чертовня... Я усну, и мне приснятся запахи Мокрой шерсти, снега и огня. А потом из прошлого бездонного Выплывет озябший голосок - Это мне Арина Родионовна Скажет: «Нит гедайге, спи, сынок, Сгнило в вошебойке платье узника, Всем печалям подведен итог, А над Бабьим Яром - смех и музыка... Так что все в порядке, спи сынок. Спи, но в кулаке зажми оружие - Ветхую Давидову пращу!» ...Люди мне простят от равнодушия, Я им - равнодушным - не прощу! Александр Галич
Marstem: будет ли для кого новым, но.. НА ЖИЗНЬ ПОЭТОВ Поэты живут. И должны оставаться живыми. Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике. Поэты в миру оставляют великое имя, Затем, что у всех на уме – у них на языке. Но им всё трудней быть иконой в размере оклада. Там, где, судя по паспортам – все по местам. Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада, По чистым листам, где до времени – всё по устам. Поэт умывает слова, возводя их в приметы Подняв свои полные вёдра внимательных глаз. Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта. И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, ещё раз! Как вольно им петь. И дышать полной грудью на ладан… Святая вода на пустом киселе неживой. Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада Пойдут по воде над прекрасной шальной головой. Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие. Прорвётся к перу то, что долго рубить и рубить топорам. Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия. К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам. Поэты идут до конца. И не смейте кричать им – Не надо! Ведь Бог… Он не врёт, разбивая свои зеркала. И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада Глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола. Шатаясь от слёз и от счастья смеясь под сурдинку, Свой вечный допрос они снова выводят к кольцу. В быту тяжелы. Но однако легки на поминках. Вот тогда и поймём, что цветы им, конечно, к лицу. Не верьте концу. Но не ждите иного расклада. А что там было в пути? Метры, рубли… Неважно, когда семь кругов беспокойного лада Позволят идти, наконец, не касаясь земли. Ну вот, ты – поэт… Еле-еле душа в чёрном теле. Ты принял обет сделать выбор, ломая печать. Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели. Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать. Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату. Поэта не взять всё одно ни тюрьмой, ни сумой. Короткую жизнь. Семь кругов беспокойного лада Поэты идут. И уходят от нас на восьмой. (c) Александр Башлачёв
Sandello: По своему обыкновению начал читать тему с первой страницы... И не могу ж не выставиться со своей грамотностью, мать её! - а тем более, объект такой привычный - Grey. :) Так вот, Свин, «кАмланье» оно а не «кОм...»!!! :)
Grey: А мне пофиг, я первую половину копировал-вставлял! :о))) А откуда - не скажу! :о)))) А из ассоциаций: I [Прощание] Надоела суета Пустословия, Вышел к берегу реки У верховия, Лег в траву, как на погост, Вверх уставился, И, дождавшись первых звезд, Преставился. Пусть Иные времена - Я устал, И в занозах вся спина От креста. И друзья ко мне пришли, попрощалися, В лодку старую снесли, расстаралися, Клали мне под голова Шапку новую, В руки сунули свечу Двухрублевую, На глаза по медяку, Чтоб не вскакивал, Кто-то людку оттолкнул, все покрякивал. Плыл я мимо городов Белокаменных, Мимо снов, игрой в любовь Надурманенных, Дальше воды у реки Кровью красились - То в усобице полки Мордоквасились. Мне-то что до этих дел Перекрученных? Я плыву, и мой предел - Борт с уключиной. Плыл я мимо всяких стран, Где не голодно, Выплыл в море-океан, Стало холодно. Окружили меня льды Караулами, Оградив от суеты Злыми скулами. Здесь небесные крыла К краю сходятся, Здесь весь год ночная мгла Не расходится. Только звездочка свечи Мглу царапает, В пальцы желтые мои Воском капает. 1989 г. Сергей Калугин
Кит: На этой земле хорошо молчать Счастливым: кто хочет знать О них? Но страждущих рать Должна во весь голос кричать: Я слеп, или: слепну, или: Все обо мне забыли, Или: вот мой ребенок болен, Или: мой дух надломлен. Но и крика бывает мало: если Все мимо них идут, Словно мимо вещей, то они поют. И это хорошие песни. Правда, люди предпочитают хор Кастратов или же разговор. Но сам Бог, не внемлющий лести, На них останавливает свой взор. Рильке снова...
Ольга Афраймович: Едет путник по темной дороге, не торопится, едет и едет. - Спрашивай, конь, меня что хочешь, все спроси - я все тебе отвечу. Люди меня слушать не будут, Бог и без рассказов знает. Странное, странное дело, почему огонь горит на свете, почему мы полночи боимся и бывает ли кто счастливым? Я скажу, а ты не поверишь, как люблю я ночь и дорогу, как люблю я, что меня прогнали, и что завтра опять прогонят. Подойди, милосердное время, выпей моей юности похмелье, вытяни молодости жало из недавней горячей ранки - и я буду умней, чем другие! Конь не говорит, а отвечает, тянется долгая дорога. И никто не бывает счастливым. Но несчастных тоже немного. Ольга Седакова
Marstem: Для тебя. Только для тебя, мой ангел, искушающий меня жить. Стряхни пепел былого, обнажив огонь настоящего, вознеси свою душу сизым дымком и развейся среди звёзд. Я буду твоим ветром. ОНА будет луной, к которой устремятся танцующие струйки твоей души. Вместе мы выключим свет и ляжем на влажную землю, чтобы почувствовать, как сквозь нас пробивается всепоглощающая жизнь. Открой глаза и подумай – ты ослеп или снаружи ночь? Время уходить ушло. Постучим в эти двери, но уже с другой стороны. (c) Zella
Marstem: А никто не хочет кофе?
Ольга Афраймович: Кофе... ммм... неплохо бы чашечку, настоящего, в турке сваренного... с пенкой... Великой нежностью апрель обременяет— Не по утрам, когда он хладно чист, А днем, когда на бирюзу меняет Суровых дней лиловый аметист. И стеганку расстегиваю с горла, Откуда шелест первой пары крыл И водоплеск. И, булькая, поперло Все то, что лед на четверть года скрыл. Какое жженье в солнечном сплетенье, Где, изгоняя облак табака, Танцует куст египетской сирени, Сырой, как замша на носу щенка? Сообрази, дежурный доктор Горин, Такую смесь лекарственных корней, Чтоб каждый вдох и выдох не был болен Сиреневым удушьем этих дней. Иначе нежность, как воловья жила, В меня войдет, как в масло или в мыло, На ветер пустит нечто или душу, Меня опустит в море или в сушу. Юнна Мориц
Grey: Автору сонета, начинающегося словами: «Мой стих печален» Хотя сонет твой, без сомненья, Скорей печален, чем умен, Но разве слезы сожаленья У нас способен вызвать он? Мое сочувствие сильнее К себе другой бедняк влечет, Чья скорбь горит еще больнее: Кто на беду твой стих прочтет. О, этот стих без чар едва ли Возможно вновь перечитать. В нем больше смеха, чем печали, Ума же вовсе не сыскать. Коль хочешь ты, чтоб нам страданье Заледенило в жилах кровь, То дай скорее обещанье Свои стихи прочесть нам вновь. 8 марта 1807 Джордж Ноэл Гордон Байрон (с) Автору сонета, начинающегося словами: «Мой стих печален». Перевод С. Ильина
Кит: Дураки мудрецом почитают меня, Видит Бог: я не тот, кем считают меня. О себе и о мире я знаю не больше, Тех глупцов, что усердно читают меня. Хайям.
Ольга Афраймович: От жажды умираю над ручьем. Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя. Куда бы ни пошел, везде мой дом, Чужбина мне - страна моя родная. Я знаю все, я ничего не знаю. Мне из людей всего понятней тот, Кто лебедицу вороном зовет. Я сомневаюсь в явном, верю чуду. Нагой, как червь, пышней я всех господ. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Я скуп и расточителен во всем. Я жду и ничего не ожидаю. Я нищ, и я кичусь своим добром. Трещит мороз - я вижу розы мая. Долина слез мне радостнее рая. Зажгут костер - и дрожь меня берет, Мне сердце отогреет только лед. Запомню шутку я и вдруг забуду, Кому презренье, а кому почет. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Не вижу я, кто бродит под окном, Но звезды в небе ясно различаю. Я ночью бодр, а сплю я только днем. Я по земле с опаскою ступаю, Не вехам, а туману доверяю. Глухой меня услышит и поймет. Я знаю, что полыни горше мед. Но как понять, где правда, где причуда? А сколько истин? Потерял им счет. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Не знаю, что длиннее - час иль год, Ручей иль море переходят вброд? Из рая я уйду, в аду побуду. Отчаянье мне веру придает. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Франсуа Вийон
Кит: Я различил в движенье постоянство: Так в древний путь вливаются следы, Так странствуют взыскующие Царства Дорогами священной простоты. Теперь я вижу только то, что вижу, Я знаю только то, что знал всегда - Реки не остановят невода, Утерян смысл понятий «дальше», «ближе»... Я повторяю, говоря иное, Я двигаюсь как остаюсь в покое, Забыта цель и потому права. Я тот, кто отвечает на вопросы, Моя рука спокойно держит посох, Мой голос тих - я отыскал слова. Калугин, конечно...
Ольга Афраймович: Нет, это не свет был, нет, это не свет, не то, что я помню и думаю помнить. Я верю, что там, где меня уже нет, я сам себя встречу, как чудный совет, который уже не хочу не исполнить. Я чувствую сна допотопную связь со всеми, кто был и не выполнил дела. Я сам исчезаю, и сам я из вас. Я слушаю долгий и связный рассказ и огромном раю глубочайшего тела. Как в доме, который однажды открыт, где, кажется, все исчезает навеки - не кто-то читает, и лампа горит, и в будущем времени свет говорит, и это ласкает закрытые веки. О как хорошо тебе в сердце моем, как нет тебя в нем, как я помню и знаю твой голос, живущий, как рухнувший дом, и ветер, и ветер, гудящий о нем, твоих коридоров гора ледяная. Я думаю, учит болезнь, как никто, ложиться на санки, летящие мимо, в железную волю, в ее решето, и дважды и трижды исчезнуть за то, что сердце, как золото, неисчислимо. Горячей рукой моей жребий согрет - пустейшая вещь и всегда пропадала - но вот ее вынут и смотрят на свет, и видят: любить тебя, где тебя нет, - вот это удача, каких не бывало. Ольга Седакова
Кит: Переживи всех. Переживи вновь, словно они -- снег, пляшущий снег снов. Переживи углы. Переживи углом. Перевяжи узлы между добром и злом. Но переживи миг. И переживи век. Переживи крик. Переживи смех. Переживи стих. Переживи всех. Бродский
Ольга Афраймович: Отравлен хлеб, и воздух выпит: Как трудно раны врачевать! Иосиф, проданный в Египет, Не мог сильнее тосковать. Под звездным небом бедуины, Закрыв глаза и на коне, Слагают вольные былины О смутно пережитом дне. Немного нужно для наитий: Кто потерял в песке колчан, Кто выменял коня,- событий Рассеивается туман. И, если подлинно поется И полной грудью, наконец, Все исчезает - остается Пространство, звезды и певец! Осип Мандельштам
Кит: Знают, наверное, все... Но вот, навеяло... Одно из любимых, опять же... Пилигримы «Мои мечты и чувства в сотый раз Идут к тебе дорогой пилигримов» В. Шекспир Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров, мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима, синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы. Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты, глаза их полны заката, сердца их полны рассвета. За ними поют пустыни, вспыхивают зарницы, звезды горят над ними, и хрипло кричат им птицы: что мир останется прежним, да, останется прежним, ослепительно снежным, и сомнительно нежным, мир останется лживым, мир останется вечным, может быть, постижимым, но все-таки бесконечным. И, значит, не будет толка от веры в себя да в Бога. ...И, значит, остались только иллюзия и дорога. И быть над землей закатам, и быть над землей рассветам. Удобрить ее солдатам. Одобрить ее поэтам. Бродский...
Koshka: Кварта лимериков Литератор, живущий в Сарапуле, Заявил, что его оцарапали, - Не гвоздём, не ножом, А большим тиражом Той фигни, что коллеги состряпали! Литератор, живущий в Васильеве, Заявил, что подвергся насилию, - Мол, свирепый маньяк Под лимон и коньяк Извращённый рассказ голосил ему! Литератор, живущий в Женьшеньево, Заявил, что пал жертвой мошенников, - В их рекламе роман Про любовь и обман Назван «сагой о кровосмешении»! Литератор, живущий в Америке, Прочитавший все эти лимерики, Возбудился, как зверь, Эмигрировал в Тверь... Что, коллега? И вы мне не верите? Г.Л.Олди
Koshka: Ничего, что я чуток побарагозила?.. Я исправлюсь...
Grey: Ух, как вы тут серьезно-то.... Пока меня не было! :о))))
Ольга Афраймович: У него в юности был альт, Но он разбил его об асфальт, Взамен него появился бас, И он говорит им «фас!» Псы его знают приёмы ушу, Но вместо «кия!» кричат «укушу!», Он носит пуговицы со своим портретом, Его в ресторанах зовут поэтом, На обшлагах его белых пальто - Автографы местных ментов, Но сам он никто - И знает об этом. Ольга Арефьева
Александр Филатов: Пьяный скрипач скрипку разбил о стену, Плачет в углу, плечи по-детски съежив, А за окном ночь постепенно тает, Пахнет асфальт росной травой утра. Кажется, все это давно было С кем-то другим, но коротка память - Прожита жизнь и со стекла стерта, Словно смешной гномик из старой сказки. А за окном стали деревья старше, Всё как всегда, только чуть-чуть больнее Видеть глаза тех, кто уходит следом, Тех, кто еще любит глядеть на звезды. Солнечный луч тянется тонкой нитью, Жалко, но нет сказке ни капли веры, Что по земле скоро пройдет август, Что принесет много красивых яблок. Яблочный Спас - грустный, как смех Грина, Поезд ушел, рельсы дрожат мелко, На небе свет птичьим сошелся клином, Что-то на юг птицы летят рано. Белый платок руки держать устали, Лопнула нить, музыки нет больше, Пьяный скрипач плачет среди осколков, Вторит ему голос разбитой скрипки... (Андрей Земсков, одна из моих любимейших песен - http://polnolunie.baikal.ru/zemskov/tree_16.mp3)
Кит: Где черный ветер, как налетчик, Поет на языке блатном, Проходит путевой обходчик, Во всей степи один с огнем. Над полосою отчужденья Фонарь качается в руке, Как два крыла из сновиденья В средине ночи на реке. И в желтом колыбельном свете У мирозданья на краю Я по единственной примете Родную землю узнаю. Есть в рельсах железнодорожных Пророческий и смутный зов Благословенных, невозможных, Не спящих ночью городов. И осторожно, как художник, Следит проезжий за огнем, Покуда железнодорожник Не пропадет в краю степном. Тарковский
Ольга Афраймович: Неустрашимый Сплю на рельсах курьерского поезда Но в другом измерении Поезд пройдет во сне Испугавшись цветов Опрокинется в реку Наполнится рыбами Вернется домой Невозмутимый Помню о прошлом Тихо целую Грядущие дни стихи Бориса Поплавского музыка Леонида Андрулайтиса
Александр Филатов: поезда поезда поезда при нечеткости речи получается слово другое не беда забавляясь игрою поезд мечет яркий бисер огней в нелюбезную мглу и в углу этой мглы разлинованной эн - параллельно перестуком колес а верней перелязгом хуторские нули устремленные в лоск городского комфорта и в дрязги отдельно (лишь бы стать единицей привокзальной синицей) между тем только служат серым фоном на который откинется тень скоростного плафона словно лужа из одной асфальтованной ямы перетекшего в яму другую принеся на своих паро - водах пассажиров обломки да пейзаж - фудзияму вокзального гроба пол болонки курчавой породы и лицо проводницы в испуганной робе но вернемся к началу поезд мечет яркий бисер огней для свиней из провинции тьмы между тем моя тень примагнитилась лбом и сведенным предплечьем к меховому мочалу заоконной тюрьмы крестовин православных шлагбаумов полустанков избушек с глазницами даунов прислонившийся к этому хаосу в сигаретные паузы как сорока сторожу истребление ночи местный дождь (экий дока) тупо точит наготу промокашку застекленных пейзажей точнее пейзаживо уносимое вниз в темноту замарашку и отпетое заживо поезда поезда поезда при нечеткости речи... ерунда поздний вечер фонари как стаканы для чая и плес злого облака сломанный локон под ритмический танец колес шелестят мимо окон поезда поезда поезда... (Вадим Певзнер)
Кит: Люби проездом родину друзей. На станциях батоны покупая, о прожитом бездумно пожалей, к вагонному окошку прилипая. Все тот же вальс в провинции звучит, летит, летит в белесые колонны, весна друзей по-прежнему молчит, блондинкам улыбаясь благосклонно. Отходят поезда от городов, приходит моментальное забвенье, десятилетья искренних трудов, но вечного, увы, неоткровенья. Да что там жизнь! Под перестук колес взбредет на ум печальная догадка, что новый недоверчивый вопрос когда-нибудь их вызовет обратно. Так, поезжай. Куда? Куда-нибудь, скажи себе: с несчастьями дружу я. Гляди в окно и о себе забудь. Жалей проездом родину чужую. Бродский
Ольга Афраймович: Греческая песня Разлука смотрит на меня Твоими серыми глазами. Вспорхнула птица между нами... Вскочило сердце на коня, И мчится поперек огня, Не уступая своеволью, Переполняясь новой болью... За болью - даль, за далью - дым... А ты глядишь, не отрываясь, Как свет летит, переливаясь На уходящие следы Неразразившейся беды... И, если даже мир качнется - Твоя любовь не обернется. Елена Фролова
Marstem: Я выбросил все книги, Я выключил все песни – В них есть один лишь я… О камни спотыкаться И вечно сомневаться, Дурацкая стезя. Но – чистый лист бумаги Медалью за отвагу, В отставке палачи – Летят на юг бродяги… Мой чистый лист бумаги Опять скормлю печи. Я ничего не вижу. Я ничего не слышу. Я остаюсь собой. Невинный, как младенец, Застывший в юном теле, С открытою душой И с чьим-то «добрым утром»; Не видя чьей-то боли, Не слыша чей-то стон… И снова на вокзале Кого-то провожаю, Бетонный мой перрон
Ольга Афраймович: Что же я такое сотворила, что свеча моя горит не ясно, мигает, как глаза больные, бессонные тусклые очи? - Вспомню - много; забуду - еще больше. Не хочу ни забывать, ни помнить. Ах, много я на людей смотрела и знаю странные вещи: знаю, что душа - младенец, младенец до последнего часа. всему, всему она верит и спит в разбойничьем вертепе. Ольга Седакова
Кит: ...Бухты изрезали низкий берег, Дымное солнце упало в море. Вышла цыганка из пещеры, Пальцем меня к себе поманила: «Что ты, красавица, ходишь боса? Скоро веселой, богатой станешь. Знатного гостя жди до Пасхи, Знатному гостю кланяться будешь; Ни красотой твоей, ни любовью, Песней одною гостя приманишь». Я отдала цыганке цепочку И золотой крестильный крестик. Думала радостно: «Вот он, милый, Первую весть о себе мне подал». Но от тревоги я разлюбила Все мои бухты и пещеры; Я в камышах гадюк не пугала, Крабов на ужин не приносила, А уходила по южной балке За виноградники в каменоломню, - Туда не короткой была дорога. И часто случалось, что хозяйка Хутора нового мне кивала, Кликала издали: «Что не заходишь? Все говорят – ты приносишь счастье». Я отвечала: «Приносят счастье Только подковы да новый месяц, Если он справа в глаза посмотрит». В комнаты я входить не любила. Дули с востока сухие ветры, Падали с неба крупные звезды, В нижней церкви служили молебны О моряках, уходящих в море, И заплывали в бухту медузы, Словно звезды, упавшие за ночь, Глубоко под водой голубели. Как журавли курлыкают в небе, Как беспокойно трещат цикады, Как о печали поет солдатка, Все я запомнила чутким слухом. Да только песни такой не знала, Чтобы царевич со мной остался. Девушка стала мне часто сниться В узких браслетах, в коротком платье, С дудочкой белой в руках прохладных. Сядет, спокойная, долго смотрит, И о печали моей не спросит, И о печали своей не скажет, Только плечо мое нежно гладит. Как же царевич меня узнает, Разве он помнит мои приметы? Кто ему дом наш старый укажет? Дом наш совсем вдали от дороги. Осень сменилась зимой дождливой, В комнате белой от окон дуло, И плющ мотался по стенке сада. Приходили во двор чужие собаки, Под окошком моим до рассвета выли. Трудное время для сердца было. Так я шептала, на двери глядя: «Боже, мы мудро царствовать будем, Строить над морем большие церкви И маяки высокие строить. Будем беречь мы воду и землю, Мы никого обижать не станем»... Ахматова
Ольга Афраймович: Только я сказать хотела: - Приезжай, навести меня! - а зима кончается. Иероглифами кустов и деревьев с нажимом и без нажима пишут и пишут. Ах, по влажной бумаге невидимой кистью, по воздуху мягкому, рисовому писать одно удовольствие - руку не остановишь. Воздушная книга, как Хлебников, пишет: какие-то корнесловия, колодцы происшествий, золотые мониста наставшего. Впрочем, приедешь, увидишь. Из чулана зимы, из каморки ночи солнце выходит - странно, как оно там умещалось? Делать нечего, вот теперь и греет. Нужно ему осветить что-нибудь важное, что-нибудь милое... Приезжай, не откладывай, Сколько бы человеку не светили, не писали, не летали, сколько бы ручьи не рисовали горы и впадины нашей равнины, сколько бы птицы не говорили, как небо окружает землю тысячерукой лазурью, лазурью, нежной попрошайкой - а грустно думать, что никто не приедет. Разве ты знаешь, когда будет поздно? Как снег сойдет, так и нас хватишься - а нигде не видно. Ольга Седакова
Ольга Афраймович: Что-то остыл наш чай... Может, чего-нибудь покрепче?
Ольга Афраймович: Моя любовь к тебе сейчас - слоненок, Родившийся в Берлине иль Париже И топающий ватными ступнями По комнатам хозяина зверинца. Не предлагай ему французских булок, Не предлагай ему кочней капустных - Он может съесть лишь дольку мандарина, Кусочек сахару или конфету. Не плачь, о нежная, что в тесной клетке Он сделается посмеяньем черни, Чтоб в нос ему пускали дым сигары Приказчики под хохот мидинеток. Не думай, милая, что день настанет, Когда, взбесившись, разорвет он цепи И побежит по улицам, и будет, Как автобус, давить людей вопящих. Нет, пусть тебе приснится он под утро В парче и меди, в страусовых перьях, Как тот, Великолепный, что когда-то Нес к трепетному Риму Ганнибала. Николай Гумилев
Ipse: * * * Когда я был влюблен (а я влюблен Всегда - в поэму, женщину иль запах), Мне захотелось воплотить свой сон Причудливей, чем Рим при грешных папах. Я нанял комнату с одним окном, Приют швеи, иссохшей над машинкой, Где, верно, жил облезлый старый гном, Питавшийся оброненной сардинкой. Я стол к стене придвинул, на комод Рядком поставил альманахи «Знанье», Открытки, так, чтоб даже готтентот В священное пришел негодованье. Она вошла свободно и легко, Потом остановилась изумленно, От ломовых в окне тряслось стекло, Будильник звякал злобно, однотонно. И я сказал: «Царица, вы одни Умели воплотить всю роскошь мира. Как розовые птицы, ваши дни, Влюбленность ваша - музыка клавира. Ах, бог любви, загадочный поэт, Вас наградил совсем особой меткой, И нет подобных Вам...» Она в ответ Задумчиво кивала мне эгреткой. Я продолжал (и мерно за стеной Гудел напев надтреснутой шарманки): «Мне хочется увидеть вас иной, С лицом забытой богом гувернантки. И чтоб вы мне шептали: «Я твоя, - Или еще, - приди в мои объятья». О, сладкий холод грубого белья, И слезы, и поношенное платье. «А уходя, возьмите денег: мать У вас больна, иль вам нужны наряды... Как скучно все, мне хочется играть И вами, и собою, без пощады...» Она, прищурясь, поднялась в ответ, В глазах светились злоба и страданье: «Да, это очень тонко, вы поэт, Но я к вам на минуту, до свиданья». Прелестницы, теперь я научен, Попробуйте придти, и вы найдете Духи, цветы, старинный медальон, Обри Бердслея в строгом переплете.
Koshka: Обнаружила тут... Ты - дерево, твой ствол прозрачен и чист, Но я касаюсь рукой, и ты слышишь меня; Ты - дерево, и я, как осиновый лист, Но ты - ребёнок воды и земли, а я... Я - сын огня! Я буду ждать тебя Там, где ты скажешь мне, Там, где скажешь мне... Пока эта кровь во мне, и ветер в твоих ветвях, Я буду ждать тебя; ждать тебя! БГ Прости меня, я твой тревожу сон Всей силой самодельного обряда. Прости меня, я твой тревожу сон: Я - воин обречённого отряда. Незваным гостем я к тебе вхожу, Чтоб научиться честным быть и мудрым. Незваным гостем я к тебе вхожу - Прозреньем в полночь и печалью в утро. Над башней пляшут языки огня, Пора расстаться с праздничным нарядом! Пожалуйста, не забывай меня: Мы в день последней битвы встанем рядом. Э.-Р.Транк
Дмитрий Ружников: У Макса Козлова есть прекрасная песня на эти стихи. http://www.bard.ru/cgi-bin/disk.cgi?disk=1083
Ольга Афраймович: Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то поднялся. Как журавлиный клин в чужие рубежи,- На головах царей божественная пена,- Куда плывете вы? Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи? И море, и Гомер - всё движется любовью. Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит, И море черное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью. Осип Мандельштам
Marstem: Все книги написали До нас давным-давно, Лопату вот не дали, Чтоб разгребать г.. дерьмо. Не знаем - знать, забыли, Забыли - значит, нет... Ранение навылет, На всё готов ответ. Себя считая лучше, Стрелками ходим в тир, Сгущаем дальше тучи, И нашим детям мир: Где доброта - как слабость, И жалость - как любовь, Война кому-то в радость, Весь хлам старинный - в новь. А кто решит иначе - Застенки иль костёр. И остальные плачут, Стреляя в нас в упор Кому-нибудь спирту? Чистого..
Marstem: Страшное имя «бессонница». Женщина со взглядом в бессмертье Бредёт сквозь ночь, беспризорница, Ища, с кем бы ночь провести. Проходит сквозь окна и стены, Ложась в постель к одиноким, Являясь рублём неразменным Тем, кому перестало везти. Просидит на краю до рассвета, Обняв за плечи как брата. Её любовь безответна, И ей не нужна моя страсть. Ей хватает того, что я рядом, И за этим она приходит Моим личным привычным адом, Чтобы утром снова пропасть. (с)Samuel Volkov
nicksss: Grey кто поёт эту песню?
полная версия страницы